Мир умирал. Она уткнулась ему в плечо и тихо заплакала, говорят что боги не плачут, это не правда. Слезы их ложатся росой на мягкую траву по утру – слезы счастья, льются с неба бурными потоками – слезы горечи, потоки лавы вырывающееся из-под земли – слезы гнева.. и последние слезы прощания – падающие звезды, что ложатся на руки и согревают сердца в трудный час. В этот час многие существа поднимали головы и с удивлением смотрели на почерневшие небеса, усеянные миллионами искр падающих с небес.
Он поднял руку и провел по ее волосам, нежным и шелковистым, и эфемерным как предрассветный свет.
- Миров много, малыш. Мы можем уйти в любой из них.
- Но я не хочу, - она помотала головой, спрятав лицо в ладонях. – Я люблю этот мир, другой я так любить не буду.
- Но мы им не нужны. Ты видишь как они рады нашему уходу? – По велению его руки им стали слышны их шепотки, мысли, разговоры и действия - Этот мир устал от нас, ему не нужны больше боги, он вырос и стал взрослым.
- Он состарился и умирает! – она убрала от лица ладони и, прикусив губу, опустила взгляд в Мир, ее кулачки сжались и бессильно расслабились. Этот Мир отталкивал ее, он причинял ей боль, при каждом погружении в него она ощущала, что умирает раз за разом и восстановится уже не могла, что-то уходило, уходило на всегда, что-то очень важное…
- Нам надо уйти – она отвернулась от Мира и кинула тоскливый взор в бесконечность, освещенную искорками других миров. – Но я не желаю больше быть бессмертной.
Он кивнул, принимая ее желание и соглашаясь с ним.
У нее осталось последнее дело, она мягко отстранилась и скользнула к миру, мелькали перед глазами поля и равнины, горные пики и скалистые ущелья, потоки лавы и осаждаемые толпами захватчиков замки, и вот мельтешение сменяющих друг друга кадров замедлилось и во всей красе предстала перед ее взором поляна, окруженная плотным кольцом деревьев. На поляну спускались сумерки, и ярко горел костер выбрасывая в бескрайнее, антрацитово черное небо искры. Он ждал ее, как всегда, как сто и тысячу лет назад. Она мягко спустилась на землю и встала за его спиной пока еще невидимая и неощутимая. Огонь отбрасывал блики на его лицо, превращая его в гротескую причудливую маску, толь демона толи ангела. Пламенели волосы пепельно-золотистого цвета и фосфорицировали внутренней силой глаза, прикрытые густыми ресницами пшеничного цвета. Вдруг он вскинул голову и оглянулся. Он не мог не почувствовать как в мир пришла она, с ней в мир приходило первозданное, первобытное, чистое волшебство, с ней приходила сказка.
- Я ждал. Ты так давно не появлялась. – Он безошибочно повернулся к ней лицом. Кошачьим движением поднялся на ноги и перетек в коленопреклоненное состояние – Моя богиня.
Она чуть улыбнулась, контуры ее тела мягко засветились и обрисовали тонкую фигурку человеческой женщины, в этот раз она решила выбрать тот же образ что много веков назад, когда только предстала перед ним. Эльф поймал ее руку потянувшуюся к его лбу и прижал к губам, покрывая нежными и страстными поцелуями пальцы. Прижался к раскрытой ладони щекой.
- Как же давно тебя не было, моя богиня. – Он встал и притянул ее к себе, согреваясь ее светом и ощущения близости ее магии, ее очарования и неземной грусти. – Что происходит? – она никогда не давала ему почувствовать свои чувства, не ставя определенной цели. Он чуть отстранился и посмотрел ей в глаза.
- Ад, я ухожу. – Она грустно повела плечом и опустила взгляд вниз, пряча под густыми ресницами боль сквозившую во взгляде. – Этому миру не нужны больше боги. – Она вздернула подбородок и смело и жестко поглядела ему в глаза, отсекая этим все возражения.
Он кивнул принимая ее решение. Его руки пробежали по ее плечам, поглаживая, а потом крепко почти до боли сжали.
- Я иду с тобой. – Она попыталась протестовать, но он прижал палец к ее губам, прекращая не начавшийся спор. – Ашш… Шшшш. Малыш я не могу без тебя. Мне незачем жить, если тебя здесь не будет. Я могу ждать сто, десять или тысячу лет, но мне нужно знать, что однажды ты вот так же сойдешь в мир и, я прижму тебя к себе и почувствую близость твоей магии.
Богиня закрыла глаза, а когда открыла, в уголках их блестела влага.
- Это все равно что смерть для тебя. Ты не будешь ничего помнить, память вернется к тебе только лишь во сне, но на утро ты не вспомнишь ничего, что было так дорого тебе и мне. – Она прижалась к его груди и тихим, чуть хриплым голосом добавила, - Мне так нужен хотя бы кто-то, кто будет помнить меня такой, какой я была. А не видеть тем страшным пугалом, что рисуют в легендах уже сейчас.
Он держал ее крепко прижав к себе. Сердца их бились в унисон, они слышали дыханье друг друга, чувствовали окружающий мир как единое существо.
- Я обещаю тебе, я буду помнить. Пусть пройдет какое то время, но все равно вспомню.
- Чтож если таково твое решение…
Через секунду лишь прах осыпался к ее ногам. Стройным ногам молодой женщины, с лицом без возраста и глазами дряхлой старухи. В ладонях ее сидела хрупкая птичка – душа. Когда мы умираем, душа наша становится крылатой птичкой, что взмывая в небо решает какую оболочку принять в этот раз. Все это глупое суеверие, что гномам для погребения необходим камень, оркам огонь, а эльфам лес. Нет никаких последующих реинкарнаций в других поколениях, душа у мира одна, а мы лишь ее части. И те кто рождается в последующих поколениях могут помнить свою прошлую жизнь, но лишь смутно, потому что на нее слишком сильно накладывается отпечатки других личностей, живших ранее и находившиеся после смерти слишком близко к искорке этой конкретной жизни.
Женщина еще постояла в раздумии какое-то время, а потом истаяла мелкими звездочками света.

Она открыла глаза и засмеялась… Мир смеялся вместе с ней, яркий, юный, умытый утренней росой. Она подняла голову и увидела яркое голубое небо, по нему бежали белые, словно взбитое молоко облака. Яркое солнце не слепило глаз, оно любило своих детей, детей света и утренней росы, детей ручьев и дремучих лесов – Высоких Эльфов (кто-то называл их Светлыми, и они были бесспорно правы, ибо светом были они любимы и из него рождены). Эльфы рождались не так как все, у них не было детей, были лишь цветы на мировом дереве, которые распускаясь, впускали в мир его детей. Она еще не знала как ее зовут, только старейшины могли назвать ее имя, но от первых минут зависело очень многое, мир ложил на дитя свой отпечаток. Она разогнула стройные ножки и потянулась. Солнечные блики играли на ее юном теле, пробегая по ровным округлым линиям. Она легко спрыгнула в низ, мягко приземлившись на поверхность воды, от ее пальчиков побежали ровные концентрические круги, легкая рябь всколыхнула пруд окружающий Мать дерево, возвещая о рождении еще одной души. Она мягко опустилась на ступни, поверхность воды пружинила под ней, приятно охлаждая нежную кожицу. Еще не живое существо из плоти и крови, но уже и не растение, она танцевала на поверхности пруда, танцевала танец пробуждения, танец рождения. И все кто его видел замирали в восхищении, юная нимфа, дриада, богиня… Воплощенное вдохновение, именно так приходили в мир дети деревьев и солнечного света. Вдохновение, Танцующая с ветром, так ее назвали, Антея на языке эльфов. Анити, ласковое детское прозвище, говорящее о мудрости данной матерью Древом и нежности, ласки и жаркой любви к Миру данной отцом Солнцем, Сатори – воплощенное вдохновение. Танцующая с ветром.

Примечания: Ад - Адвокат - СР
Писалось давно, сразу когда я ушла со старого сервера и пришла сюда создав Антею.

Сегодня был обычный день, ничем не лучше и не хуже других. Такой же пасмурный, как и все предыдущие и последующие осенние дни. Серое небо было затянуто тучами как ватой, сквозь которые не проникал ни одни солнечный лучик. Мелкий противный дождик моросил уже вторую неделю, и конца этому не было видно. Он был такой мелкий, что брать с собой зонт было смешно, но от этого дождь не становился приятнее. Белая водяная пыль оседала на окне, давно не мытом и от этого еще сильнее искажающем перспективу открывающегося вида.
Его окно выходило во двор многоэтажек, неубранный и грязный, как и много других дворов в этом огромном городе. Вставать и идти в такую погоду куда-то совершенно не хотелось. Он медленно оторвал голову от подушки, сел на кровати, задумчиво глянул в окно и все же решил пересилить себя и встать. Ведь сегодня должен был быть особенный день. Сегодня он хотел наконец-то заговорить с ней. Уже неделю он пытался сделать это и ему постоянно что-то мешало, но сегодня он решил во чтобы-то ни стало обязательно заговорить с ней.
Умывшись и приведя себя в порядок, он оделся, взял сумку с учебниками, закинул в неё помимо тетрадей карандаши и вышел в коридор. Это была его особенность, наверное, даже странность. Он никогда не мог брать в руки ручку, кисточку с краской или фломастер, он не знал почему, все его рисунки, почерк и рукописи были просто идеальны, но он никогда не мог делать ничего чем-либо другим кроме карандаша, от этого ему еще в школе дали кличку Карандаш. Кличка настолько четко отражала его сущность, что приклеилась намертво и даже заменила ему имя.
Пожилая бабулька сдававшая на время учебы студентам комнату приветливо поздоровалась и спросила, когда он вернется сегодня, узнав, что как всегда после 5-ти, она радостно сообщила, что сделает вареники. С бабулькой в общем-то повезло, в отличие тех старых загнанных жизнью старушек, что сдавали комнаты его друзьям, эта была как-то не так заметно сломлена жизнью на маленькую пенсию, невозможностью купить что-нибудь нормальное в квартиру (вся мебель была еще со старых времен и половину было нужно выкинуть на помойку, потому как пользоваться ей все равно было невозможно, но Клавдия Петровна все равно с любовью протирала каждый шкафчик, каждую полочку. Все стеклышки в горке сверкали чистотой) и постоянной необходимостью искать дополнительный заработок, эта пожилая женщина была полна энергии и всегда весела. Карандаш даже и не помнил видел ли он её когда-нибудь в другом настроении.
Он сказал, что вареники это замечательно и постарается не опаздывать на такое мероприятие. Попрощавшись, одел обувь и накинув куртку на плечи Карандаш выскочил за дверь.
Быстро сбежав по лестнице, парень остановился у почтовых ящиков и проверил почту, пришли какая-то очередная ежедневная газета, пара открыток для Клавдии Петровны от старых подруг и письмо от неизвестного человека как ни странно для него. Вынув его из общей кучи, он сложил остальную почту обратно в ящик.
Пока он разбирался с почтой, из угла вышла его старая знакомая, трехцветная кошка, сколько Карандаш помнил она всегда жила здесь. Как-то однажды он шел на очередной экзамен и внезапно остановился, вспомнив легенду о трехцветной кошке приносящей удачу, если её погладить. Он опустился на корточки и протянул ей руку, кошка бесшумно подошла, как будто исполняя ритуал и милостиво подставила спину. Его рука коснулась гладкой, шелковистой шерсти и пробежалась от чутких ушек к кончику хвоста, кошка вся подалась под его рукой, вжимаясь в ладонь... В тот день экзамен он сдал с блеском, хотя совершенно не знал предмет. Вечером возвращаясь домой он купил большую банку кошачьей еды и плошку. Придя в подъезд поставил все в уголке и дал еду кошке. С тех пор они подружились. Он всегда перед приходом домой покупал ей еду.
Рассеяно опустившись на корточки он погладил кошку, не переставая разглядывать письмо и гадать кто же это написал. Внутри что то медленно отозвалось на этот почерк, на то как тщательно было выведено его настоящее имя, даже как запечатано. Парень вдруг понял что ему страшно, страшно до крика, до боли. Еще долго он так сидел не решаясь вскрыть странное письмо. Кошка мурлыкнула, выводя его из этого странного состояния. Рука сама против воли потянулась вскрыть конверт. Зашуршала рвущаяся бумага, прошелестели страницы исписанные ровным красивым почерком, странно знакомым и похожим на его.
"Мой мальчик!
Ты наверно уже заметил что ты отличаешься от других людей, они как марионетки, все время спешат куда-то по своим непонятным делам, чем-то заняты, озабочены. Появляются и исчезают из твоей жизни. Тебе иногда кажется что мир это белый лист и ты можешь творить что захочешь, все что хочешь будет твоим, стоит только захотеть и взять в руки грифель, а не получится или не понравится поверни его другим концом и сотри что получилось. Ты ведь часто его видишь в своих снах, не так ли?
Я умираю, Дмитрий, уже прожил слишком долго, но ты должен был вырасти, поэтому мне было отпущено больше чем моему предшественнику, но ты так и не узнал меня к сожалению и я не смог передать тебе свои знания. Поэтому мне придется все рассказать тебе в письме. Долгие века длится эта преемственность, не ты первый и не ты последний из череды многих. Однажды один великий ученый создал особое вещество, в его руках оно было похоже на невзрачный серый цилиндр, но у него был друг художник и когда он взял в руки это вещество мир изменился. В его руках оказался грифель, странной формы и цвета. Он был поделен по полам на белую и черную части. Взяв его в руки тот Первый художник навлек на себя проклятье. Но и обрел ни с чем не сравнимую силу… силу стирать мир и рисовать его заново. Так в этот мир пришли мы Художники. Сейчас когда ты читаешь это письмо я умираю, как только ты его дочитаешь я смогу стереть этот мир, чтобы ты мог начать все с начала, с чистого листа. Ты можешь делать все что захочешь, но однажды, придет твой срок и уже не я, а ты будешь при смерти и тогда ты сразу увидишь того, кто был создан для той же роли что исполнял ты. Напиши ему письмо, как это сделал я, или передай свои знания как то иначе. Когда ты вскроешь письмо я последний раз сотру мир, ничего не останется и не будет отвлекать тебя от такого увлекательного занятия – рисовать мир. Однако вместе с ним сотрусь и я, ты станешь Богом в этом мире, творцом. Удачи тебе. Надеюсь, твой мир будет прекрасен.
Карандаш."
Листки бумаги с шуршанием падают на пол и рассыпаются меловым крошевом, из письма выпадает тонкий грифель с разными кончиками, черным для рисования и белым, для стирания. Он выглядит как и тысячу, миллион лет назад такой же новый и девственно чистый. Слова писавшего отдаются похоронным колоколом у мозгу... "все исчезнет, когда я начну стирать"... "ничего лишнего не останется, только ты, твоя мечта и грифель". Парень знал, что все написанное правда, он знал это уже тогда когда только взял конверт в руки. Он никогда больше не пойдет в институт и не увидит Её... потому что института просто не будет, не будет Её и не будет милой старушки Клавдии Петровны, с варениками, ничего не будет.
Трехцветная кошка мурлыкнув потерлась о его ногу. Карандаш посмотрел вниз. Их взгляды встретились, взгляд умного животного, знающего, что ему осталось существовать от силы несколько минут и взгляд напуганного парня, из-за которого все это случится. Сумка медленно соскальзывает на пол и из неё выкатывается неизвестно как оказавшаяся там ручка. Парень останавливает на ней взгляд, его рука тянется к ручке но не может взять, не успевает. Мир становится похож на белоснежную бумагу, девственно чистую. исчезает все и трехцветная кошка, и милая старушка, и смешливая девчонка, с канопушками на носу, озорными зелеными глазами и огненно рыжими кудряшками. Исчезает в белоснежной вспышке агонизирующего мира. Карандаш долго сидел и не мог ничего сделать, ни двинуться ни даже закричать и, только тихие слезу катились из глаз.
Прошло довольно много времени прежде чем он смог встать. В руках сам собой оказался грифель, двухцветный карандашик с черным и белым кончиками. Он повертел его в руках а потом приняв решение начал рисовать, но рисовать не мир, а ручку, обычную многоцветную ручку, и первый раз взял её в руки.

Мир получился красивым, ярким, цветным, с дождливыми днями и солнечным летом, высокими горами и быстрыми реками... И веселой заводной девчонкой, с зелеными глазами искорками, брызгами канопушек и задорными рыжими кудряшками...

В институте было многолюдно, он сидел на задней парте и что-то задумчиво чертил на листочке бумаги, тут к нему сзади подлетел его друг, хлопнув по спине.
- Ты прикинь, Диман, что наши ученые учудили, теперь и ручку можно стирать, белила какие-то придумали, раствор такой специальный, проводишь кисточкой по тексту, а он исчезает.

ребят вы лучше мне ссылку дайте на клиент, я тут анлим наконец то получила, а на сайте ссылка на клиент не работает (

Только не торрент, у меня временно антивирусника нет...

Ветер ударил в лицо, как только я подошла к повороту. Здесь всегда ветрено, порывы настолько сильны что иногда сбивают с ног. Поплотнее затянула ворот демисезонной куртки и наклонившись пошла в направлении беседки. Стоит подойти к древним ступенькам и ветер уже не так ощущается.
Беседка очень старая, ее часто реставрируют, но какие-то вандалы всегда находятся и постоянно на ней что-то пишут и сбивают камни с прутьев. Не знаю зачем это делается, и чем вызвано.
Я люблю сюда приходить. Днем здесь очень спокойно, опираешься на бортик и смотришь на шумящее озеро.
Беседка - символ нашего города. Она стоит на самой ветренной точке на высоком скалистом обрыве и редко когда озеро рядом с ней бывает спокойным. Белоснежным маяком она одиноко стоит на отшибе принимая к себе редких гостей. Ее считают традиционным местом, которое необходимо посетить всем молодоженам, оставляющим в округе тонны бутылок из под шампанского и обертки от цветов и конфет. Вот что странно, меня это всегда удивляло, несмотря на то, что вокруг было полно всякого хлама, который убирается раз в неделю, в самой беседке и на ее ступеньках никогда никто не мусорит. Парадокс.
Мелкие камешки чуть поскрипывают под кросовками. Как ни обидно это признавать летние джинсы уже похоже не спасают от холода и меня немножко морозит. Ступаю на белоснежные когда-то, а сейчас серые с облупившейся краской, что придает им еще больше очарования и ощущения древности, ступени. Всегда мечтала побывать на настоящих раскопках или развалинах. Когда я увидела эту беседку я сразу в нее влюбилась, она олицетворяла все то к чему я стремилась в то время. Я любила приходить сюда по выходным после школы и мечтать что я принцесса неизвестного королевства, и это моя личная беседка увитая плющом в заколдованном саду.
Шагаю по трем невысоким ступенькам вверх на площадку огороженную с обрыва полукольцом из белоснежных колонн и таким же белым, немножко потертым бортиком, соединяющим их в единое целое. Подхожу к нему, ветер треплет волосы и заставляет жмурить глаза. Снимаю черные кожаные осенние перчатки и касаюсь чуть шероховатой поверхности. Местами мелкие камушки и неровности еще чувствуются, но в основном бортик отполирован почти до идеальной гладкости касанием миллионов рук. Любовно провожу рукой, поглаживая, как бы здороваясь: "Привет красавица, помнишь меня еще?" Она отвечает, не знаю как, но я понимаю что она меня помнит и рада моему присутствию. Опираясь ладонями о самый край приподнимаюсь на руках, ветер так сильно бьет в лицо что даже опасно наклонившись я не боюсь упасть - удержит.
До лица долетают пресные брызги, горизонт так далек, что кажется я нахожусь на берегу океана. Над головой летают запоздалые чайки плачем своим прощаясь с полюбившимся местом. Есть легенда в которой говорится что чайки это души моряков утонувших в морях и так и не вернувшихся в родные края. Я не знаю, возможно это и правда, людям так хочется иногда верить в красивые сказки. А я просто люблю жить. Жить и чувствовать жизнь, как она окружает меня, бьет ключом. Закручивает в свой водоворот, каждая частичка, каждое проявление ее прекрасные или уродливые.. Все они замечательны по своему, все несут свой оттенок, запах, мысль, мечту...
Ведь без горя мы бы не узнали радости, без ненависти не узнали любви и, без смерти не узнали бы как прекрасна жизнь.. Закрываю глаза и позволяю ветру трепать мои волосы, хлестать по лицу и дергать
куртку. Кажется вот сейчас я что-то пойму, что-то услышу в его завываниях, как будто множество голосов разом в разнобой пытаются донести до меня одну и ту же мысль, но не могут говорить одновременно и не хотят дать это сказать другому и их голоса сливаются в многоголосый хор.
Практически окоченев, через полтора часа, и дуя на покрасневшие от холода пальцы ретируюсь назад в спасительное тепло, домой. Но на прощанье даю обещание вернуться, вернуться обязательно, и не раз. Грустно, это единственное место в городе где я чувствую себя свободной.